Петр Отшельник

Старец и Отшельник Петр Семенович родился в 1714 году и скончался в 1847 году 11 декабря.

Последнюю половину своей исключительно длинной 134-летней жизни он прожил в городе Касимове Рязанской губернии. Здесь он скончался и был похоронен в ограде Никольской церкви, около алтарной стены ее, где и до настоящего времени находится часовенка, воздвигнутая над его могилой.

Таким образом, имя старца Петра Семеновича связано с городом Касимовым, благочестивые жители которого свято чтут память блаженного Старца, с чувством глубокого благоговения относятся к его могилке, идут сюда помолиться, служат панихиды и заупокойные всенощные на самой могиле, заупокойные литургии в храме Святителя Николая Чудотворца, приютившем около стен своих останки почившего Старца.

Вся долголетняя жизнь Старца-Отшельника представляет собой глубокий интерес и является в высокой степени поучительной.

Правда, до нас дошли довольно скудные сведения об этой жизни. Но и то, что мы знаем, ярко рисует эту выдающуюся праведную и подвижническую жизнь, в основе которой лежит полное отречение от мира и от всего, что в мире, полная преданность воле Божией, бескорыстное подвижническое служение Богу и ближнему.

Петр Семенович происходил из крепостных крестьян деревни Уши прихода села Путятина, Сапожковского уезда Рязанской губернии. С самого детства отличался от остальных ребят, любил уединение, с большой охотой помогал матери и отцу в поле и по хозяйству.

Когда Петру исполнилось 22 года, мать решила его поженить и подыскала невесту. Не лежало сердце Петра к семейной жизни, его влекло к уединенному молитвенному подвигу. Он чувствовал, что женившись, он должен будет отдаться семье, хозяйственным делам и заботам, и похоронить свои любимые мечты о жизни внутренней, духовной, расстаться с тем, что считал он самым важным и дорогим в своей жизни. Но и ослушаться свою родительницу считал тяжким грехом. Уже накануне свадьбы, когда матушка его, по обычаю, гостила у невесты, измученный душевными страданиями Петр задремал и во сне увидел инока, который сказал ему бежать куда глаза глядят. Так Петр и поступил, пойдя по Тамбовскому тракту. Придя в Тамбов он нанялся у купца в работники, но через 4 года начальство узнало, что у купца живет работник без «вида на жительство» и вызвало купца к себе. Купец дал воеводе взятку и повелел затем Петру сказать, что не помнит он своего родства и родины. Не посмел Петр отречься от своей матери и родины, всё честно рассказал воеводе. Петра отправили обратно домой, в Сапожок и посадили в тюрьму. Помещик, к которому был приписан Петр не узнал его, и лишь после того, как мать Петра узнала сына, забрал его из тюрьмы и простил за побег.

Петр Семенович спросил его:

Куда вы меня, Батюшка, денете? Помещик сказал ему на это: В крестьяне, и женю тебя.

Тогда Петр Семенович стал говорить помещику:

—     Батюшка, если бы я хотел жениться, то я не уходил бы от вас и от моей матери-родительницы. Вы лучше отдайте меня в солдаты, там меня не женят без воли моей.

Помещик подумал и согласился отдать его в солдаты. С этого момента начинается для Петра Семеновича военная служба, которую он беспрерывно проходил в качестве рядового более тридцати лет.

Служба в то время была тяжела и проходила в основном в различных походах. Многое пришлось претерпеть и Петру Семеновичу.

Сам он говорил:

— Один только Бог знает, где я только не был.

Но Господь хранил Петра.  Тот же, несмотря на суровую жизнь, не оставлял молитвенных подвигов, проводил воздержную жизнь, отличался смирением и кротостью, всецело предавал себя водительству воли Божией.

Известно, что в течение этой службы жизнь его неоднократно подвергалась опасности. И если он остался жив, то это объяснял он исключительно особой милостью Божией, которая не раз ощутительно была проявлена к нему в тяжелые и опасные моменты его военной жизни. Вот рассказ, записанные с его слов.

Однажды часть, в которой был Петр Семенович, стояла в 15-ти верстах от неприятельского лагеря. Начальник поручил Петру Семеновичу отнести бумаги в одну из соседних частей. Петр Семенович положил бумаги в шапку и отправился выполнять приказание начальства. С ним отправились еще два товарища. Дорогой неожиданно напали на них неприятели, убили обоих его товарищей, а Петр Семенович неизвестно каким образом остался жив. Очнувшись, он увидел себя в лесу, посмотрел в шапку, и бумаги оказались целы. В радости он перекрестился, сотворил молитву и отправился дальше по назначению. Он благополучно выполнил поручение и сдал бумаги.

Являлся Петру и тот инок-черноризец. После одного случая, когда хозяин харчевни, в которой Петр остановился ночевать, решил убить его и ограбить, думая, что он несет с собой мешок с деньгами, инок дал Петру медный крест и сказал, что крест этот будет беречь его, и если придет какой-нибудь больной или беснующийся, то необходимо погрузить этот крест в воду и дать той воды выпить, и больной получит исцеление.

Крест этот, так чудесно полученный Петром Семеновичем, как святыня, хранился им до самой его смерти. Но куда он делся после его смерти, неизвестно.

Службу свою Петр Семенович закончил при Екатерине Великой и первые семь  лет свободы  посвятил путешествию по святым местам.

Затем Господь привел Петра в Саровскую обитель, где в то время игумен Назарий, иеромонах Дорофей, схимонах Марк и другие, неотразимо влекли к себе умы и сердца всех, ищущих истинно-христианской жизни, жаждущих духовных подвигов и совершенства. Здесь же начал в то время свои дивные подвиги и великий подвижник преподобный о. Серафим Саровский.

Согласно книги «Историко-статистическое описание церквей и монастырей Рязанской епархии» (сост. священник Иоанн Добролюбов), Петр Семенович, живя в Саровской Обители, в течение восьми лет был послушником у о. Серафима Саровского, и, следовательно, был близким к нему человеком. Насколько это правильно, сказать трудно, так как других данных, подтверждающих это, мы не имеем. Известно лишь одно, как говорил сам Петр Семенович, что, вознамерившись выйти из Саровской Обители, он пришел к о. Серафиму и попросил у него благословения. Отец Серафим, благословляя, сказал ему:

— Тебе, Петр, определено свыше жить в уединении.

Из Сарова Петр Семенович пришел в Касимов. Здесь для своей уединенной жизни облюбовал он овраг, окаймляющий город с юго-восточной стороны. Овраг этот назывался «Бабенкой»; он довольно глубок и очень красив.

Здесь, в этом овраге, у Березовой рощи, отыскал себе Петр Семенович, как говорит сказание, «каменную ущелицу» — пещеру, поселился в ней и прожил в полном уединении 20 лет.

Как жил Петр Семенович эти двадцать лет в Березовой роще, в своей уединенной пещере, осталось неизвестным. Известно, что кроме молитвенных подвигов он много трудился. Собственным трудом он добывал себе и пропитание; между прочим, он плел лапти. Очень редко можно было видеть его в городе, он выходил из своей пещеры иногда только за тем, чтобы продать свои лапти и купить себе хлеба. Есть известие о том, что в период его жизни в пещере иногда помогали ему добрые люди, и не только из христиан, но даже и магометане, которых всегда было много в Касимове.

Но вот пришло для Петра Семеновича время покинуть свою уединенную пещеру в Березовой роще. Он перешел на жительство в самый город Касимов и поселился здесь около Татарской горы в усадьбе мещанина Власа Ивановича Коровкина. В саду у него Петр Семенович устроил себе землянку и прожил в этой землянке 34 года.

Укрепив свой дух двадцатилетними уединенными подвигами в пещере, Петр Семенович вышел теперь к народу. Его постоянно можно было видеть идущим по улицам города с топором на плече или занятым где-нибудь колкой дров. Колоть дрова стало теперь его излюбленным трудом, которому он отдавал все свое свободное от молитвы время.

Зимою он колол дрова у жителей города, а летом обычно шел на берег реки Оки, где всегда было много дров, пригоняемых ежегодно по реке, и здесь отдавался работе. Он не обращал внимания на то, кому принадлежат дрова, не спрашивал позволения на работу и не договаривался с хозяином, а просто молча принимался за работу. Он целыми часами вытаскивал дрова из воды, не обращая внимания ни на какую погоду. Выловленные из воды дрова рубил и складывал в поленницы. Он никогда и ни с кого не спрашивал платы за свою работу.

На протяжении многих лет все к этому так привыкли, что всякий, найдя свои дрова изрубленными, уже знал, кто изрубил их. За такие работы Петр Семенович получал иногда деньги, иногда свечи или масло, и всегда всем был доволен.

Эту работу Петр Семенович не оставлял почти до самого конца своей долголетней жизни.

После 34-летнего пребывания в землянке на усадьбе Власа Ивановича Коровкина, Петр Семенович, будучи уже 125-летним старцем, пожелал поселиться около церкви Святителя Николая Чудотворца. Согласно его пожеланию, почитателями его в нескольких шагах от церкви, на откосе глубокого Никольского оврага была построена для него небольшая избушка, разделенная сенцами на две комнатки. В одной из комнат и поселился Старец. Это было последнее место его пребывания на земле, здесь он жил последние 9 лет своей жизни, здесь он и скончался.

Избушка эта оставалась в том самом виде, в каком была при жизни Старца, до 1932 года, когда и была сломана за ветхостью.

Что побудило Старца поселиться около церкви Святителя Николая, сказать трудно.

Церковь эта стоит на месте бывшего здесь когда-то Николаевского мужского монастыря. Первое упоминание об этом монастыре мы находим в писцовых книгах города Касимова, написанных в 1627 году. В то время была в монастыре деревянная церковь во имя Святителя Николая. В 1705 году на месте деревянной церкви была построена каменная, так же в честь Святителя Николая с приделом в честь Св. Иоанна Воина. Монастырь этот был очень беден. В виду бедности он и был упразднен в 1778 году; а церковь Святителя Николая стала приходской. Уже после смерти Старца Петра Семеновича в 1867 году трапезная церковь была распространена и построена новая колокольня.

Купеческая жена Анисья Васильевна Зайцева, одна из самых близких почитательниц Старца, в своем письме, написанном в 1847 году на имя Высокопреосвященнейшего Гавриила, Архиепископа Рязанского, пишет: «Церковь Николая Чудотворца на песках есть самая беднейшая в городе Касимове, и Старец избрал себе жилище вблизи нее не только для того, чтобы чаще бывать в ней на молитве, но более имея в виду бедность этого храма, как-будто предчувствуя или предвидя, что исцелившись здесь, он привлечет в этот храм богомольцев и усердных дателей. Вот подлинные слова его:

— Бог милостив, и этот храм прославит и украсит, и священников упрочит.

Эти слова в известной степени оправдались уже и при жизни Старца, потому что слава о его строгой и блаженной жизни, о его предсказаниях и добрых советах действительно привлекала в церковь Николая Чудотворца толпы богомольцев.

Поселившись около церкви Святителя Николая, Петр Семенович принял на себя последний подвиг своей жизни, подвиг старчества в полном смысле этого слова. Теперь он широко открыл двери своей келлии для всех, кто приходил к нему. Вместе с тем он усилил свои молитвенные подвиги. Он постоянно бывал в церкви Святителя Николая, очень много молился и в своей келлии. Не смотря на свой преклонный возраст, казалось, что он усилил и труды свои. Он не оставлял любимых своих занятий, по-прежнему колол дрова, а в келлии своей плел лапти, подавая тем изумительный образец трудолюбия.

Благочестивые люди видели в нем особое присутствие благодати Божией и шли к нему со своими нуждами и запросами.

Один современник, близко знавший Старца, свидетельствует, что никто из его посетителей не уходил от него, не получив того, за чем шел к нему:

— Благие советы и наставления, по благословению Божию, из уст его истекали нуждающимся, труждающимся, иногда и любопытствующим. И никогда, ник¬то не отходил от него без знака его простой бесхитростной мудрости: несчастный без утешения, угнетенный без сил сносить угнетение, грешник, ослабевший под тяжестью грехов, без уверенности в милости Божией.

Простые безхитростные советы его предупреждали несчастия, его наставления и молитвы помогали в бедах и болезнях, предсказания его всегда оправдывались, в чем убеждались даже и люди неверующие.

Пользуясь всеобщим уважением, Старец не искал славы мира сего. Он всегда просто и со смирением беседовал со своими посетителями. Всегда внимательно с большим участием выслушивал все, что ему говорили, и никогда не оставлял посетителей без ответа, даже в тех случаях, когда вопрос касался не только духовных или обычных житейских интересов, но и тогда, когда посетитель просил дать совет по какому-нибудь сложному, например, торговому или судебному делу: по таким делам, в которых, казалось бы, по простоте своей Старец не в состоянии был бы и разобраться.

Обычно, выслушав посетителя, Старец давал свой совет или наставление, а чаще всего рассказывал посетителю какое-нибудь событие из человеческой жизни или даже сон, виденный кем-либо, причем в самом характере рассказанного события или сна уже заключался ответ вопрошающему, ответ, который всегда легко можно было вывести из рассказанного. Иногда только, особенно видя настойчивую просьбу вопрошающего, Старец говорил прямо: «Ну, Бог благословит».

Или:

— На это нет благословения Божия.

И всегда эти советы и указания Старца имели действительно жизненное значение: люди, которые позволяли себе не послушаться этих советов, всегда убеждались в своей неправоте, убеждались в присутствии особенной благодати в словах Старца, стоящей выше расчетов и соображений близорукой мудрости человеческой.

Подвижническая жизнь Старца, наделенного древлепатриархальным долголетием, его отеческие беседы и наставления, преисполненные любви к ближним, сочувствия и сострадания к их скорбям и несчастьям, его прозорливость, всегда получавшая впоследствии подтверждение, сила его молитв, предотвращавшая беды и несчастья, исцелявшая болезни, помогавшая в горе и трудных обстоятельствах жизни, — все это говорило о святости Старца, об особой близости его к Богу, об особой благодатной силе, почивавшей на нем, и заставляло всех относиться к нему с чувством глубокого благоговения, уважения и любви.

В эти последние девять лет своей жизни при церкви Святителя Николая Старец пользовался особенной популярностью, как среди жителей города Касимова, так и среди окрестного населения. К нему шли люди, ищущие советов и наставлений, шли с просьбой разрешить трудности и сомнения в тяжелых обстоятельствах своей жизни, шли с просьбой помолиться и помочь в горе, несчастьи, в болезнях. Около него образовался кружок близких к нему людей, которых он особенно любил и которые всю жизнь свою располагали по его советам и ни одного дела не начинали без его благословения.

Полковница Выгина передает такой случай:

Заболел у меня сын в Петербурге. Я очень обеспокоилась и решила пойти к Старцу, попросить его, чтобы он помолился. Прихожу, передаю ему свечи и прошу помолиться о больном сыне. Старец взял свечи и сказал мне в ответ:

— Помолюсь. Царство ему Небесное.

Я подумала, что он не расслышал моих слов, и повторила ему свою просьбу, пояснив, что сын болен, и что я прошу помолиться о его выздоровлении. Старец на это опять ответил:

—     Хорошо, я помолюсь. Царство ему Небесное.

Я опять думаю, что он не понял меня, и опять повторяю свою просьбу. Старец и в третий раз повторил те же слова, слегка улыбнувшись.

Через 15 дней после этого посещения святого Старца я получаю из Петербурга письмо, из которого и узнаю, что сын мой скончался, и скончался в тот самый день, когда я была у Старца. В то время, когда я просила его помолиться о выздоровлении, сына уже не было в живых. Я теперь только поняла, почему Старец так настойчиво говорил: «Царство ему Небесное».

Интересен рассказ жены касимовского купца Анны Фавстовны Умновой.

—     На Николин день 9 мая я решила послать Старцу Петру Семеновичу пирога и малосольной осетрины, которая была приготовлена для стола. Но прежде чем отрезать кусок осетрины, я колебалась: посылать ее или нет. Я думала и боялась, что если отрежу Старцу, то самим к столу не мало ли будет? Тем не менее я отрезала часть рыбы и вместе с пирогом передала няне, чтобы она отнесла Старцу.

Нянюшка приходит к Старцу и говорит ему:

—     Вам кланяется Анна Фавстовна, прислала вот Вам пирог и рыбы.

Старец, провидя духом мои колебания, сказал нянюшке:

—     Спасибо ей, что пирожка мне прислала, я теперь мяконького-то съем, а рыбу-то мне не надо, у вас семья-то большая, поди вам к столу-то мало будет. Возьми, возьми ее; к столу-то, пожалуй, недостанет.

Так и не взял Старец этой рыбы; няня принесла ее обратно. Я же, выслушав слова няни, и зная свои грешные мысли, с которыми я резала рыбу, пришла в ужас и много дивилась, видя такую явную прозорливость Старца.

Надо сказать, что в течение своей жизни в Касимове Старцу немало пришлось вынести насмешек и даже оскорблений от людей неверующих, считавших его обманщиком, из материальных выгод притворяющимся благочестивым человеком. Но все это Старец переносил с необыкновенным смирением и простотой, считая это наваждением вражьим. Близким своим людям Старец не раз рассказывал о кознях вражиих, воздвигаемых врагом особенно против людей благочестивых, верующих и ведущих праведную и добродетельную жизнь. Рассказывал он и о том, как враг рода человеческого и на него делал неоднократно свои нападения, как он боролся с врагом и, при помощи Божией, преодолевал его. Приведем здесь несколько таких рассказов. Вот что говорил Старец.

Однажды враг подошел ко мне под окошко, постучался и говорит:

Отопрись, Старец, я священник из села Пятницкого.

Господь открыл мне, что это враг, я и сказал ему:

—     Ты враг, а не человек, и пришел искусить меня. В то же время я оградил крестным знамением себя и оконце. Потом посмотрел в окно-то, а их против келлии моей собралось великое множество — ворчат и пляшут.

Однажды приходит ко мне враг в виде священника — духовника соседа. Я узнал нечистого духа. Что бы сосед по своему неведению не пострадал от него, я постучал ему в стену и сказал:

—     Сосед, огради себя крестным знамением и молчанием и не выходи к нему. Господь тебя благословит. А теперь посмотри на Никольскую площадь, ты увидишь, кто приходил ко мне. Сотвори молитву и посмотри.

Посмотрел в окно и я. Оказалось, что там были их целые полчища.

—     Не только мне, но и тебе досталось бы, сказал я соседу. Они пришли не к тебе, а ко мне, да удобней им через тебя взойти ко мне.

Однажды в двунадесятый праздник, — рассказывал Старец, — шел я к заутрене. Смотрю: навстречу мне едет карета, запряженная шестеркой лошадей. В карете огни. Только поравнялась она со мною, слышу громкий крик из кареты:

—     Остановись, Семенов! Я давно тебя искал! Узнаешь меня? Я твой полковник! Иди опять служить в мой полк!

При этом он начал всячески меня ругать страшными словами, сбивал меня, чтобы я не творил молитву Иисусову, взмахивался на меня, как бы хотел меня ударить. На все ругательства его я неоднократно говорил ему:

—     Ты враг, я тебя не боюсь!

Но видя, что он не отступает от меня, а все более и более грозит и стращает, я решился оградиться от него крестным знамением. Как только я перекрестился, враг тотчас исчез, как будто бы его и вовсе не бывало, и я спокойно пошел в церковь.

В самые последние годы жизни Старцу было послано большое испытание — тяжелая болезнь, во время которой за ним ухаживал таинственный инок — раб Божий Иаков.

Повествование Старца об этой болезни очень интересно. Вот что он рассказывал:

Заболел я однажды очень сильно, силы мои оставили меня, так что я не мог встать с места. На восьмой день болезни приходит ко мне неизвестный инок, босой, в одной сорочке. Пришел и начал ухаживать за мной. Я удивился и спросил его:

Откуда я, этого тебе знать не нужно. Я прислан к тебе ходить за тобою, потому что твоя болезнь будет продолжительна: ты будешь болен шесть месяцев. Я нужен тебе буду, чтобы помогать во время болезни. Ты зови меня Иаковом, это мое имя.

Действительно, болел я шесть месяцев, и все это время не мог встать, чтобы помолиться Богу. А сей раб Божий Иаков все время с любовью усердно ухаживал за мной и питал меня, но где брал пишу, это осталось для меня неизвестным.

Как только болезнь стала проходить, и я мог уже двигаться по своей келлии, Иаков сказал мне:

—     Прощай, брат Петр, мы с тобой более здесь не увидимся.

С тех пор я и не видел его больше. Когда я уже стал выходить из келлии в церковь, я спрашивал некоторых своих благотворителей:

Вы, верно, приходили навещать меня, когда я болел?

Как же, Батюшка, сколько раз приходили.

Вы, верно, видели моего пустынника? Вот какой раб Божий, не как я грешный; ухаживал за мною шесть месяцев и всегда с умиленным лицом!

Что Вы, Батюшка, — отвечали мне, — мы у Вас сколько раз были и никого не видели. Придем, бывало, к Вам, сотворим молитву, а Вы всегда сами отвечали нам: «Аминь. Мне теперь полегче. Спасибо вам, что пришли навестить меня». То, что мы приносили Вам и говорили об этом, Вы просили положить в сенцах, чтобы потом самому взять. С тех пор, как Вы сделались больны, мы ни разу не входили к Вам в келлию и не видели Вас до самого выздоровления.

Так-то, други мои, — заключал свой рассказ Старец, — говорил я моим благодетелям. Рабы Божий не для славы и чести ходят за больными, а единственно только по любви к ближнему. Я до сих пор не знаю, кто такой был раб Божий Иаков и откуда он. А если бы не он, я остался бы в тяжкой болезни без всякого призора, без пищи и пития. Некому было подать мне, а сам я не мог не только отвечать вам, я едва мог, и то с большим трудом, выговаривать молитву Иисусову.

После описанной болезни Старец скоро поправился совершенно и по-прежнему продолжал свои молит-венные подвиги и труды. Он казался вполне бодрым, ничто не говорило об упадке его сил, что очень удивляло и радовало всех близких и любящих его людей. Подходил к концу 1847 год. Церковь Святителя Николая торжественно отпраздновала свой храмовой праздник 6 (19) декабря. Старец, по обыкновению, провел в церкви все церковные службы и чувствовал себя вполне здоровым. Но дни подвигов его на земле уже подходили к концу.

10 декабря, накануне своей смерти, Старец казался еще вполне здоровым, и ничто не говорило о близкой его кончине. Но, как-будто предупрежденный свыше, он пригласил в этот день к себе своего духовника, священника Николаевской церкви отца Евфимия Васильевича Кипарисова (священствовал с 1837 по 1866 год) и попросил, чтобы он напутствовал его в жизнь вечную, что о. Евфимий и исполнил. Старец исповедовался и приобщился Святых Христовых Тайн. Вечером в тот же день он позвал к себе самого близкого к себе человека — Анисью Васильевну Зайцеву — и попросил ее приготовить ему белье и все, что нужно для погребения. Анисья Васильевна так же исполнила волю своего любимого Старца, она все приготовила, что было нужно, после чего Старец ее благословил и отпустил к заутрене.

На другой день, за полчаса до смерти, Старец так же благословил Игумению Казанского женского монастыря мать Олимпиаду (была игуменией с 1840 по 1868 год) и, дав ей 20 копеек серебром, приказал беречь эти деньги. В то же время он попросил мать Олимпиаду прочитать акафист и зажечь восковые свечи перед образами и над ним. Как только мать Олимпиада кончила чтение акафиста, Старец почил сном праведника и отошел в жизнь вечную, прожив на земле 134 года.

Это было 11 декабря (24 декабря нового стиля) 1847 года в 11 часов дня.

Весть о кончине старца быстро разнеслась по городу и окрестностям. Всякий спешил к его келлии отдать последний долг почившему. Почитатели Старца, веря в особую благодать Божию, почивавшую на нем, обратились с просьбой к Архиепископу Рязанскому Преосвященнейшему Гавриилу о разрешении похоронить блаженного Старца не на общем кладбище, а около церкви Святителя и Чудотворца Николая, каковое разрешение и было получено.

В день похорон Старца было такое стечение народа, что, как свидетельствуют современники, «не только в церковь, но даже до церкви трудно было пробраться. Из посетителей, особенно простолюдинов, были такие, которые приезжали и приходили пешком за сто и более верст». Так простился народ со своим любимым и горячо почитаемым Старцем.

— Он умер, — писала одна из современниц, — но не оставил ни церкви Святителя Николая, ни тех, кого он любил. Он молится теперь за всех пред Богом, а к любимым им и любящим его он и теперь является в сновидениях, утешает, наставляет или изобличает так же, как и прежде при жизни.

Тело почившего Старца было погребено в ограде храма Святителя Николая, у восточной алтарной стены его.

В том же 1847 году, священником Николаевской церкви отцом Евфимием Кипарисовым и Анисьей Васильевной Зайцевой было подано Архиепископу Рязанскому ходатайство о разрешении построить на могиле праведного Старца часовенку. Разрешение было получено, а вслед за тем была поставлена и часовенка на личные средства Анисий Васильевны Зайцевой.

Внутренняя, духовная связь народа со своим Старцем крепко держалась и после его смерти. Она держится и доныне. Правда, уже сошли с жизненной сцены все те, которые жили во времена Старца, которые сами лично имели возможность видеть его, говорить с ним, слышать из уст его мудрые советы и благие наставления. На смену им пришли новые поколения, для которых праведный Старец известен только по рассказам благочестивого предания. Но и эти новые насельники Касимова и его окрестностей свято чтут память дивного Подвижника, Отшельника и Старца Петра Семеновича, и для молитвенного воспоминания о нем часто посещают его могилку и приютивший его при жизни и по смерти храм Святителя и Чудотворца Николая. Особенным же воспоминанием освящается день его кончины — 11 по старому, 24 декабря по новому стилю.

По благословению епископа Касимовского и Сасовского Дионисия, в 2015 году началась реставрация часовни старца Петра Отшельника.

/книга о старце Петре Отшельнике/

(2030)